Вирус тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла] - Василий Головачев

Толя привстал на локте, с недоверием прислушиваясь к своим ощущениям. Ничего не болело, тело просило движения, казалось послушным и отдохнувшим. Ветерок принес волну цветочно-травяных запахов, но этим лишь усилил тревогу. Ощупав себя, инженер убедился, что на нем все еще надет диморфант, принявший форму спортивного костюма с кроссовками, а подушкой служил транскоф, потерявший свое значение мгновенного лифта, но сохранивший функции чемодана, многомерного вместилища для переноски любого количества вещей.

— Лопни мои глаза! — с расстановкой произнес Толя. Он вдруг похолодел при мысли, что Сухов переправил его на Землю, а сам вернулся в Гашшарву. Такого от него можно было ждать. Но в это время кусты невдалеке зашевелились, и на берег реки вышли неторопливо беседующие — по меркам пси-контакта — Сухов и Дадхикраван.

Никита был одет в любимый джинсовый костюм, а бывший темпорал так и остался подобием человеческой фигуры, вылепленной из жидкого огня. На лице его, текучем, смазанном, плоском, иногда проступал человеческий лик, но чаще мелькали отдельные черты: нос, губы, глаза, — чтобы тут же исчезнуть, уйти в глубину переливчатого пламени.

— Оклемался? — помахал рукой Никита; над его головой изредка возникала сеточка свечения. — Как самочувствие, меченоша?

— Есть хочу, — мрачно ответил Такэда. — Где мы?

— А ты разве не видишь?

— Не вижу.

— Помнишь, нам подарили свернутый пейзаж? Мы в нем.

Такэда с облечением вздохнул.

— А я, грешным делом, подумал… Значит, мы в Гашшарве? Но как же… а если нас обнаружат, пока мы тут отдыхаем?

— Не обнаружат, раздался чуть звенящий баритон Дадхикравана. — Субпространственная свертка ограничена хроносрезом с почти нулевым ходом времени. Развернув кокон и войдя в него, мы как бы исчезли для наблюдателей, жителей хрона. Здесь можно прожить земной год, в то время как снаружи пройдет несколько мгновений.

— Е-мое! — искренне сказал Толя.

Сухов засмеялся, оглядываясь на Дадхикравана.

— На эти темы с ним можно беседовать сутками, он фанатик-исследователь и готов ради знаний прыгнуть в пасть дьяволу.

— Ты обо мне слишком хорошего мнения, — застеснялся Такэда. — А как мы отсюда выйдем?

— Ногами. Обрыв перед тобой — на самом деле выход. Все, Оямович, вопросы потом, разворачивай второй подарок — скатерть-самобранку Итангейи, я тоже не прочь перекусить. А заодно проведем ревизию снаряжения.

Такэда открыл транскоф и начал выкладывать его содержимое на траву: арбалет со стрелами — свернутыми пространствами, шиххиртх, прибор многодиапазонного видения, пси-рацию, пэри — золотую «муху» опознавания, врученную Вуккубом, пластинку из «слоновой кости» — кухонный комбайн, или скатерть-самобранку, коробку НЗ.

— Все, там больше ничего нет.

Сухов кивнул, достал из внутреннего кармана отливающий живой чернотой пистолет — инферно. Умертвие. Взвесил в руке и спрятал обратно. Погладил торчащую за поясом рукоять меча.

— Я думаю, этого нам будет достаточно.

— Если не нарвемся на мертвую зону — достаточно, — сказал Дадхикраван. — Однако следует помнить, что в Гашшарве воплощен феномен своеобразного ямапракатихария,[74] психофизическое воздействие рождает ответное противодействие среды, поэтому магическая мощь любого пришельца будет нейтрализована почти полностью. Гиибель создавала этот хрон, чтобы властвовать в нем безраздельно, и единственный универсальный закон Гашшарвы — ее воля.

— Ничего, прорвемся.

— Прошу учесть еще вот что, — продолжал Дадхикраван, не выказывая чувств. — Размерность Гашшарвы не целочисленна, что порождает ряд эффектов, абсурдных с точки зрения человека, а квантование пространства-времени происходит по другим законам.

— Ну-ну? — Глаза Такэды загорелись. — А как это выглядит конкретно?

— Узнаете. — Ответ Дадхикравана был сродни пожиманию плечами. — Серые зоны мы, может быть, и пройдем, но в мертвых зонах чрезвычайно высок риск случайной гибели. А отличить их друг от друга извне почти невозможно.

— Ну все, запугал до дрожи в коленках, — сказал Сухов, поглаживая рукой пластинку «скатерти-самобранки». Как, Оямович, может, вернемся?

— Двум смертям не бывать… — начал Такэда.

— …а одной не миновать, — закончил Никита, и тишину этого дивного уголка земной природы нарушил дружный хохот.

Огненный псевдочеловек смотрел на них растерянно, с легкой тревогой. Не разбираясь в человеческих эмоциях, он не совсем понимал причину смеха, зная, что впереди их ждет смертельная опасность.

ВЕРШИНА 7. МАГ

Глава 1

В том, что они попали в Мир Абсурда, Такэда убедился в первые же минуты путешествия по Гашшарве.

Из кокона отдыха с земным ландшафтом они вышли в сине-фиолетовое марево без определенных ориентиров, с плывущими светящимися дымами, неясными темными громадами, с низкой туманной пеленой вместо неба и скользящими между громад голубыми, просвечивающими, как кисея, призраками. Призраки иногда проносились целыми вереницами и долго светились сквозь туман причудливыми пятнами, постепенно тускнея. Они были изменчивы и неуловимы, бесшумны и неустойчивы, как и дымы, и темные утесы, похожие на горы тяжелого дыма, и лишь твердь под ногами не обманывала зрение — брусчатка!

Сила тяжести в этом мире была близка к земной.

Маги посоветовались о чем-то, перейдя на пси-связь, и двинулись к одному из «утесов», который оказался провалом, входом в другое пространство, резко отличающееся по условиям от сине-фиолетового.

Путники оказались на вершине холма с крутыми склонами. Холм имел бело-серебристую морщинистую поверхность, поросшую странной травой: длинные гибкие хлысты коричневого цвета, полупрозрачные вблизи, то расслаивались на сотни тонких нитей, превращаясь в пушистые елочки, то сжимались; казалось, трава эта дышит. Десятки других таких же холмов — почти идеальных полусфер — были разбросаны по мрачной коричнево-зеленой равнине с миллионами кочек и белесых пузырей. Равнина не имела горизонта, уходя краями в бесконечность, и освещалась крупными звездами, глядящими с угольно-черного небосвода.

— И-и-й-я-а-а! — раздался от подножия холма чей-то протяжный выкрик.

Послышался скрип, хруст, резкие щелчки, похожие на удары кнута, почва под ногами затряслась, из-за крутого бока холма показались ярко-желтые рога, а за ними уродливая морда какого-то животного. Такэда оглянулся на спутников, но те стояли спокойно. Зверь выполз на холм весь, так что замершие люди могли рассмотреть его целиком.